Неточные совпадения
— Для чего я не служу, милостивый
государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу мою собственноручно избил, а я лежал пьяненькой, разве я не страдал? Позвольте,
молодой человек, случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
«Слава Богу, кричу, не убили человека!» — да свой-то пистолет схватил, оборотился назад, да швырком, вверх, в лес и пустил: «Туда, кричу, тебе и дорога!» Оборотился к противнику: «Милостивый
государь, говорю, простите меня, глупого
молодого человека, что по вине моей вас разобидел, а теперь стрелять в себя заставил.
Старик вытянул свою темно-бурую, сморщенную шею, криво разинул посиневшие губы, сиплым голосом произнес: «Заступись,
государь!» — и снова стукнул лбом в землю.
Молодой мужик тоже поклонился. Аркадий Павлыч с достоинством посмотрел на их затылки, закинул голову и расставил немного ноги.
— Вот, князь, — продолжал
государь, — вот я вам дам образчик университетского воспитания, я вам покажу, чему учатся там
молодые люди. Читай эту тетрадь вслух, — прибавил он, обращаясь снова к Полежаеву.
В ней было изображено, что
государь, рассмотрев доклад комиссии и взяв в особенное внимание
молодые лета преступников, повелел под суд нас не отдавать, а объявить нам, что по закону следовало бы нас, как людей, уличенных в оскорблении величества пением возмутительных песен, — лишить живота; а в силу других законов сослать на вечную каторжную работу.
— Позвольте же и мне, милостивый
государь, с своей стороны вам заметить, — раздражительно вдруг заговорил Иван Федорович, потерявший последнее терпение, — что жена моя здесь у князя Льва Николаевича, нашего общего друга и соседа, и что во всяком случае не вам,
молодой человек, судить о поступках Лизаветы Прокофьевны, равно как выражаться вслух и в глаза о том, что написано на моем лице.
На это ходатайство Энгельгардта
государь сказал: «Пусть пишет, уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но скажи ему, чтоб это было в последний раз. «La vieille est peut-être enchantée de la méprise du jeune homme, entre nous soit dit», [Между нами: старая дева, быть может, в восторге от ошибки
молодого человека (франц.).] — шепнул император, улыбаясь, Энгельгардту.
В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о
государе: это небывалое дело так поразило и понравилось императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну владимирский крест — награда, лестная для
молодого человека, только что возвратившегося, перед открытием Лицея, из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте, и назначенного в Лицей на политическую кафедру.
Все глаза на этом бале были устремлены на ослепительную красавицу Бахареву; император прошел с нею полонез, наговорил любезностей ее старушке-матери, не умевшей ничего ответить
государю от робости, и на другой день прислал
молодой красавице великолепный букет в еще более великолепном порт-букете.
Но вот
государь встречает меня и спрашивает, кто этот израненный
молодой человек?
Государь же вздохнул, пожал плечами с эполетами и сказал: «Закон» и подставил бокал, в который камер-лакей наливал шипучий мозельвейн. Все сделали вид, что удивлены мудростью сказанного
государем слова. И больше о телеграмме не было речи. И двух мужиков — старого и
молодого — повесили с помощью выписанного из Казани жестокого убийцы и скотоложника, татарина-палача.
— На этот вопрос я отвечу вам немедленно, а покуда позвольте мне познакомить вас еще с одним милым
молодым человеком… Николай Федорыч! пожалуйте-ка, милостивый
государь, сюда!..
— Необходимо так, — подхватил князь. — Тем больше, что это совершенно прекратит всякий повод к разного рода вопросам и догадкам: что и как и для чего вы составляете подобную партию? Ответ очень простой: жених человек
молодой, умный, образованный, с состоянием — значит, ровня… а потом и в отношении его, на случай, если б он объявил какие-нибудь претензии, можно прямо будет сказать: «Милостивый
государь, вы получили деньги и потому можете молчать».
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию в Москве: в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен в это придворное звание и явился на выход при приезде императора Николая Павловича в Москву, то
государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как в какие-нибудь коконы, в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал в кофейную также и знакомый нам
молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
— По моему воспитанию, мне не только двух рюмок и одной селянки, а двадцати рюмок и десяти селянок — и того недостаточно. Ах,
молодой человек!
молодой человек! как вы, однако, опрометчивы в ваших суждениях! — говорил между тем благородный отец, строго и наставительно покачивая головой в мою сторону, — и как это вы, милостивый
государь, получивши такое образование…
Уже много кубков осушили гости; пили они про
государя, и про царицу, и про весь царский дом; пили про митрополита и про все русское духовенство; пили про Вяземского, про Серебряного и про ласкового хозяина; пили про каждого из гостей особенно. Когда все здоровья были выпиты, Вяземский встал и предложил еще здоровье
молодой боярыни.
— Скажи ему, — сказал Воронцов переводчику (он говорил «ты»
молодым офицерам), — что наш
государь так же милостив, как и могуществен, и, вероятно, по моей просьбе простит его и примет в свою службу. Передал? — спросил он, глядя на Хаджи-Мурата. — До тех же пор, пока получу милостивое решение моего повелителя, скажи ему, что я беру на себя принять его и сделать ему пребывание у нас приятным.
— Как же вы, милостивый
государь, осмелились в моем доме заводить такие шашни? Да что же вы думаете об моем доме? Да и я-то что, болван, что ли? Стыдно,
молодой человек, и безнравственно совращать бедную девушку, у которой ни родителей, ни защитников, ни состояния… Вот нынешний век! Оттого что всему учат вашего брата — грамматике, арифметике, а морали не учат… Ославить девушку, лишить доброго имени…
Тогда во многих местах учреждались кадетские корпуса, которым
государь благоволил как рассадникам подготовленных к службе
молодых офицеров.
«К несчастию, — говорит он, — сей
государь, худо воспитанный, окруженный людьми
молодыми, узнал и полюбил женевца Лефорта, который от бедности заехал в Москву и, весьма естественно, находя русские обычаи для него странными, говорил ему об них с презрением, а все европейское возвышал до небес; вольные общества Немецкой слободы, приятные для необузданной молодости, довершили Лефортово дело, и пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию Голландией)».
Корсаков ждал ее решения, но господин с букетом подошел к нему, отвел на средину залы и важно сказал: «
Государь мой, ты провинился во-первых, подошед к сей
молодой персоне, не отдав ей три должные реверанса; а во-вторых, взяв на себя самому ее выбрать, тогда как в менуэтах право сие подобает даме, а не кавалеру; сего ради имеешь ты быть весьма наказан, имянно должен выпить кубок большого орла».
Молодая девушка должна повиноваться воле родителей, а посмотрим, что скажет старый Гаврила Ржевский, когда я сам буду твоим сватом?» При сих словах
государь велел подавать сани и оставил Ибрагима, погруженного в глубокие размышления.
Ибрагим узнал великолепного князя Меншикова, который, увидя арапа, разговаривающего с Екатериной, гордо на него покосился; князя Якова Долгорукого, крутого советника Петра; ученого Брюса, прослывшего в народе русским Фаустом;
молодого Рагузинского, бывшего своего товарища, и других пришедших к
государю с докладами и за приказаниями.
Конечно, со стороны
молодых людей тут было, может быть, значительное преувеличение опасности, но тогда взятки царили повсюду, и сам
государь Николай Павлович, как явствует из многих напечатанных впоследствии анекдотов, находил себя не в силах остановить это страшнейшее зло его времени.
В обители св. Сергия тоже знали эту вторую версию и едва ли не давали ей больше веры, чем первой. Брянчанинов и Чихачев были огорчены погибелью
молодого человека, одного с ними воспитания и одних и тех же стремлений к водворению в жизни царства правды и бескорыстия. Монахи считали гибель Фермора тяжким преступлением для всех русских, бывших на пароходе. По их понятиям, эти господа могли меньше говорить о том, как им близок бедняк, о котором заботился их
государь, но должны были больше поберечь его.
Государь был доволен, что приказания его исполняются так скоро и так точно: он благодарил Мандта и просил его принять к сердцу горестное состояние несчастного
молодого человека.
Тайный советник Бек привел даже по-церковнославянски от Писания об ангелах, которым заповедано сохранить и взять человека на руках своих. Да если бы
молодой человек и не внушал ничего сам по себе, то одного того, что он лично известен
государю и его величество имеет о нем попечение, было бы чересчур достаточно, чтобы все считали своим долгом сберечь его, позабыв сами себя.
В 1715 году приехали в село Плодомасово, в большой красной сафьянной кибитке, какие-то комиссары и, не принимая никаких пόсул и подарков, взяли с собой в эту кибитку восемнадцатилетнего плодомасовского боярчука и увезли его далеко, к самому царю, в Питер; а царь послал его с другими
молодыми людьми в чужие края, где Никита Плодомасов не столько учился, сколько мучился, и наконец, по возвращении в отечество, в 1720 году, пользуясь недосугами
государя, откупился у его жадных вельмож на свободу и удрал опять в свое Плодомасово.
— Резкий человек был, бесстрашной породы. Генерал так даже позеленел и говорит ему: «Я вам,
молодой человек, не сераскир! Не сераскир-с, а
государя моего статский советник! Прошу не забывать-с…» Дмитрий Орестович повели этак плечом и говорят: «Ну, там какой бы ни было, а что напрасно беспокоитесь, это верно». И вышел, а генерал повернулся ко мне: «Помни, говорит, ты это: никогда я тебе этого не забуду, ни-ког-да-с…» Вот, милостивые господа, какова правда на свете… Студент нагрубил, а Кругликов отвечай!..
Делать нечего: бояре,
Потужив о
государеИ царице
молодой,
В спальню к ней пришли толпой.
— Благородный
молодой человек! Милостивый
государь! Я вижу, что я в вас ошибался, — сказал Иван Андреевич, в восторге благодарности за уступленное место и расправляя затекшие члены, — я понимаю стесненное положение ваше, но что же делать? Вижу, что вы дурно обо мне думаете. Позвольте мне поднять в вашем мнении мою репутацию, позвольте мне сказать, кто я такой, я пришел сюда против себя, уверяю вас; я не за тем, за чем вы думаете… Я в ужаснейшем страхе.
— Милостивый
государь, милостивый
государь! — закричал Иван Андреевич, похолодев от испуга. — Будьте уверены, что и я тоже дома, а теперь в первый раз; но, боже мой, я вижу, что вы меня знаете. Кто вы такой,
молодой человек? Скажите мне тотчас же, умоляю вас, из бескорыстной дружбы, кто вы таков?
— Но, милостивый
государь! Вы со мной обходитесь, как будто, с позволения сказать, со старой подошвой, — проговорил Иван Андреевич в припадке самого кроткого отчаяния, голосом, в котором было слышно моленье. — Обходитесь со мной учтивее, хоть немножко учтивее, и я вам все расскажу! Мы бы полюбили друг друга; я даже готов пригласить вас к себе на обед. А этак нам вместе лежать нельзя, откровенно скажу. Вы заблуждаетесь,
молодой человек! Вы не знаете…
Зачался «почестный пир», зазвенели кубки и братины. Под различными яствами буквально ломился стол. Кубки осушались за кубками: пили про
государя и про царицу, про весь царский дом, пили про митрополита и про все русское духовенство, пили про каждого из гостей особенно, про ласкового хозяина и, заочно, про пригожую
молодую хозяйку.
Государь вызвал его к себе и сам расспросил его, но узнал от него относительно заговора только то, что
молодой человек скорее угадал, чем открыл, живя несколько недель у богатого помещика в Киевской губернии, по соседству главного штаба 2-й армии. Там Шервуд застал сборище заговорщиков, узнал имена многих и добился доверия одного из них, именно, Вадковского.
Доныне благополучно царствующего великого
государя Петра Алексеевича дети боярския и из недорослей дворянских начинали службу при дворе или в войске в звании «новика» [Действительно, это звание существовало в старинной русской армии: так назывались
молодые дворяне, впервые поступившие на государственную службу.
— Милостивый
государь, — начала
молодая женщина, — я пришла сказать, что обстоятельства изменили мое решение… Я не оставлю этого дома…
—
Государь, — отвечал, поклонившись,
молодой человек, — вы наш император. Но враги ваши, враги императорского правительства, имеют злобные замыслы, я опасаюсь всего — восстания, убийства!..
Естественно, что при таких усиленных и разносторонних занятиях, поглощавших дни и часть ночей графа Алексея Андреевича, он, весь отдавшись исполнению священного долга служения
государю и отечеству, в своем служебном ослеплении и не подозревал нравственных страданий своей
молодой жены.
—
Государь, — отвечал
молодой офицер с почтительным достоинством, — не смотрите на меня, пожалуйста, как на доносчика, и не думайте, что я пришел искать награды.
— Милостивый
государь! Я клянусь вам, что я эту барыню… — начал было
молодой человек, но не успел окончить фразы.
Скорее не ручаюсь, чтобы пылкий, воинственный дух
молодого героя, всемилостивейшего нашего
государя и господина, — но дело не в том — не ручаюсь, говорю я, чтобы дух этот не занес шведского Ахиллеса [Ахиллес — герой Троянской войны.] в ошибки невозвратимые, которые послужат к большему величию Петра.
Тотчас же пришел к господину Антону посол московитский, подал ему руку и говорил очень, очень ласково: и что
государь его будет весьма рад
молодому нашему господину, и что будет содержать его в великой чести, милости и богатстве.
Пример Франции, доведенной этим учением ее энциклопедистов до кровавой революции, был грозным кошмаром и для русского общества, и хотя
государь Александр Павлович, мягкий по натуре, не мог, конечно, продолжать внутренней железной политики своего отца, но все-таки и в его царствовании были приняты некоторые меры, едва ли, впрочем, лично в нем нашедшие свою инициативу, для отвлечения
молодых умов, по крайней мере, среди военных, от опасных учений и идей, названных даже великою Екатериной в конце ее царствования «энциклопедическою заразою».
— Нет, князь, прости, я отказываюсь верить этому, — с жаром возразил Яков Потапович. — Я отказываюсь верить, чтобы великий
государь был всегда послушен голосу изверга-Малюты. Если ты, или князь Никита, которого царь так любит, прямо и открыто явитесь бить челом за сына опального, если царь узнает его подвиг при спасении твоей жизни, он, я уверен, простит его и явится сам покровителем
молодой четы, возрадовавшись чудесному спасению
молодого отпрыска славного русского боярского рода…
— Мы лишь хотели, чтобы нами не владели Захарьины, и чем нами владеть Захарьиным, думали мы, и чем нам было служить
государю молодому, так мы лучше станем служить старому князю Владимиру, — возразил князь Никита.
На этот зов
государь поспешил в другую комнату, и в то время, когда он отворял дверь, Густав увидел сквозь нее прелестную
молодую женщину с пестрым чулком на левой руке, который, вероятно, заштопывала, и заметил даже, что она взглянула на него с тем увертливым искусством, какое одни женщины умеют употреблять, когда есть препятствия их любопытству или другим чувствам. Немного погодя раздался поцелуй за дверьми, и Густав услышал голос Петра, выговаривавший довольно внятно...
Чарторижский и Новосильцев, и князь Волконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые,
молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади
государя.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал
государя и следил за его приближением. Когда
государь приблизился на расстояние 20-ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное,
молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё — всякая черта, всякое движение — казалось ему прелестно в
государе.
Потом вы женились,
государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве
молодой женщины, и что́ же вы сделали?